Гражданская война в Москве (октябрь 1993 года).

К сожалению наши либералы по инерции смешивают коммунизм и военную организацию , не замечая что и армия стала другой, что офицерский корпус так же изменился ,как и общество. Наиболее ярко это измененение проявилось в октябре 1993 года, когда на стороне президента в ряды гражданских дружинников записалось около двух тысяч офицеров и прапорщиков всех родов войск, как действующих так и запаса..За постсоветское время ни разу армия не дала повод сомневаться в ее верности новому Российскому государству. 

 Миф о том, что министр обороны Грачев поддержал президента, лично руководил стрельбой танков, верен только отчасти. Фактически организацией обороны городом 3-4 октября руководили два человека. Первый – советник президента по военным вопросам Дмитрий Волкогонов, второй – назначенный президентом начальником штаба для взаимодействия с воинскими структурами генерал армии Константин Кобец. Штаб располагался в здании правительства России на Старой площади. Министерство обороны России в те дни практически предало президента Бориса Ельцина, бросив на произвол судьбы столицу, постоянно заседая под лозунгом «Армия вне политики». В условиях , когда министерство обороны практически предало своего Президента, бросив на произвол судьбы столицу.

Огромная часть офицерского корпуса посчитало своим долгом защищать Родину в той структуре, которая внятно объявила о своей прямой поддержке новой Российской власти – Московской городской народной дружине. Из более, чем сорока баррикад, возведенных вокруг Московской мэрии и Кремля подавляющую часть возглавили офицеры. Подбор экипажей и сопровождение танков в Москву проводил руководитель аппарата Дмитрия Волкогонова полковник Анатолий Волков, пользуясь личным знакомством с командиром дивизии. Эта категория участников октябрьских событий оказалась вне публицистики.

 Почему? Да потому, что не вписывались в традиционный стереотип если офицер- то значит закомплексованный коммунист. А если – демократ то «гайдаро – чубайс».

Миф о «еврейских боевых отрядах». Такие же оценки и о участии в той войне московских дружинников. Приходилось слышать, что специально к событиям октября 1993 года в Москве якобы были созданы еврейские боевые отряды, а кроме них были впопыхах созданы народные дружины. Бред сивой кобылы! На самом деле не так.

В октябре 1993 г. я уже полгода года был начальником городского штаба Московских народных дружин. После ликвидации Союзной структуры – Комитета по военной реформы при Госсовете СССР, где я проходил службу в должности консультанта, а затем эксперта – специалиста, по просьбе Московской Мэрии меня прикомандировали к первому заместителю председателя правительства Москвы –Эрнесту Александровичу Бакирову. Ему была поставлена задача в кратчайшие сроки создать при Правительстве Москвы новое государственно – общественное формирование по аналогу Российской национальной гвардии ее Московской бригады (недолго просуществовав, она была расформирована из-за отсутствия нормативной базы). У меня был опыт создания Российской Национальной Гвардии. Некоторое время совместно с Э.А.Бакировым проработал в одной из госкомиссий, поэтому выбор пал на меня.

Почему дружина?

Правительству Москвы нами был предложен вариант воссоздать под старым названием «Добровольной народной дружиной».

Подобные структуры до большевистского переворота 1917 года существовали в виде «Добровольной народной охраны» .

 Во вторых «добровольные дружины» были при Советской власти и давали большой материал для фельетонистов и карикатуристов из-за всеобщего лицемерия. Не секрет, что горкомы партии направляли или «спускали» как тогда говорили разнарядку в горкомы, те напрягали руководителей учреждений и предприятий. Так называемые «добровольцы» получали за каждый выход по отгулу, а к очередному отпуску прибавлялись три дня. Руководителям дружин находили необременительные должности, где они регулярно получали зарплату.

В третьих о какой- то методике работы с дружиной еще помнили «на земле» старые участковые ГУВД Москвы. А главное эту идею поддерживал и Моссовет, при котором до 1989 года фактически существовали эти структуры, а при отсутствии нормативной базы это было немаловажно.

 В июле 1992 года распоряжением мэра Москвы Юрием Лужковым № 195- Рм «О реорганизации деятельности и структуры народных дружин г.Москвы» о преобразовании дружин в государственно-общественные формирования - московские народные дружины, финансирующиеся правительство Москвы. Осенью 1992 года 29 сентября в соответствии с распоряжением мера №379 – РМ « Об утверждении командира и состава Московского городского штаба народных дружин» командиром московских народных дружин был назначен Э.А. Бакиров, а я, соответственно, - начальником штаба.

Для руководства народными држинами города в системе правительства Москвы была образованна государственная бюджетная органтизация – Московский городской штаб народной дружины. В принятые Правительством Москвы документах я постарался внести идеологию и задачи национальной гвардии.

 В отличие от «добровольных дружин» которые были только придатком милиции и поставляли «свидетелей» прикрытия любых действий милиции, в этих документах сотрудничество с милицией было только одной из четырех задач. Три другие - взаимодействие со Штабом ГОиЧС, взаимодействие с ФСБ и пограничными войсками на территории аэровокзалов и аэропортов, взаимодействие с управлениями МВД на железнодорожном и речном транспорте.

В каждом округе и в каждом муниципальном районе были наши штабы. Я считал, что основу этих формирований - командный костяк должны были составить люди в погонах, офицеры запаса, знающие ,что такое действия в критических ситуациях. Так что начальниками большинства окружных штабов и моими помощниками в городском штабе были по большей части отставные офицеры, носившие генеральские и полковничьи звания.

 За сравнительно короткий срок были организованны дружины в десяти административных округах, объединивших в своих рядах более 5000 человек. С 9 марта 1993 согласно Постановления Правительства Москвы № 207 «О Московской городской народной дружине» пошло и финансирование этой новой структуры. Уже 1 мая 1993 года она принимала активное участие в поддержании правопорядка, и тогда уже были отмечены первые столкновения с «красными» на Октябрьской площади, после которых они развернулись на Ленинском проспекте, на площади Гагарина спровоцировали столкновения с резервом Юго-Западного УВД.

 Правда после этого я принял решение укомплектовать часть руководства бывшими специалистами добровольных народных дружин. Часть их них - сторонниками КПРФ – и только их направлять на митинги, проводимые КПРФ и Трудовой Россией, а на митинги, проводимые демократическими силами, направлять ребят из «Августа» и «Отряда России».

Для связи с общественностью при Московском городском штабе народных дружин сформиовался Общественный совет. В состав совета вошли Гдлян Т.Х. – председатель народной партии, Дашкевич В.С. – председатель Союза композиторов, Мурашев А.Н. – руководитель либерально – консервативного центра, Нисневич Ю.Д. – координатор общественно – политического центра российских реформ. Черниченко А.Д. – председатель крестьянской партии.

К октябрю наши структуры уже по сути сложились и были вполне дееспособны. Были пошиты первые 300 комплектов формы дружинника, 25 000 трехцветных повязок.

Миф о создании Егором Гайдаром народной дружины. Уважаемый Егор Гайдар сразу после событий опубликовал небольшую книжку, в которой написал о том, как он поручил Александру Долгалеву на базе «Августа-91» создать 3 октября 1993 года дружину. Видимо, в пылу правительственной деятельности он запамятовал и что-то перепутал. Я начальником Московской дружины был назначен в сентыбре 1992 года. И когда утром 3 октября появились первые жертвы на Смоленской площади, я понял, что дружину надо срочно отмобилизовывать. Да и сами люди уже к середине дня стали подтягиваться к нашему штабу.

 Первыми пришли отряды, оборонявшие Белый дом в августе 91, - «Дельта», «Россия» (во главе со Славой Крайником, который был тогда командиром дружины района «Замоскворечье»), «Август 91» под руководством Александра Долгалева (одновременно он-же являлся командиром и городского оперативного отряда). Позже пришли командиры августовских баррикад из «Живого кольца»

 К полудню 3 октября Первым заместителем мэра, Эрнестом Бакировым, мне где-то в районе 12 часов 3 октября перед нами было поставлено три задачи:

Первая – информировать правительство Москвы о том, что происходит на улицах города.

Вторая – собирать вокруг наших отрядов надежных людей, по возможности отсекая случайных.

И третья – стараться по мере сил не допускать в центр города праздношатающихся, зевак, которых, как мы помним, оказалось тогда множество. была поставлена .

Офицерский костяк составил основу Московской городской народной дружины, вокруг которого мы стали организовывать наши ряды. Мне самому было легче такую организационную работу вести потому, что я имел за плечами опыт августа 91 – тогда я был заместитемем начальником оперативного увравления штаба обороны Белого дома.

К обеду в городском штабе народной дружины уже функционировали несколько групп.

Одна из них – оперативные дежурные; она состояла почти исключительно из офицеров. Группу информации возглавил полковник Александр Шаравин. Технические средства у нас, конечно, были допотопные. Первую схему нашей обороны А. Шаравин разрабатывал карандашом на четырех простых листах бумаги.

 Еще одна группа занималась оформлением приходивших в дружины людей. Возглавлял ее мой заместитель, генерал Анатолий Кириллов.

Обеспечением тыла, в частности, питанием, ведал майор Владимир Большаков.

Координацию народных дружин на метрополитене, на Московской железной дороге, на речном транспорте и ВОСВОДе осуществлял полковник Геннадий Манаков.

 Начальником отдела по взаимодействию с ГУВД и окружными отделами милиции – капитан милиции Анатолий Михальчук.

 К этому времени у нас уже было около двух тысяч человек.

 Обстановка в городе была очень неопределенная и сложная. Для ее выяснения обстановки мы организовали десять разведывательных групп по три-пять человек. Командирам каждой группы, в основном ими были офицеры запаса или кадровые офицеры, я лично ставил задачи с выдачей удостоверений, заверенных моей красной печатью. Первую информацию о ситуации в городе довел до Бакирова около 15 часов, затем каждые тридцать минут докладывал уже мэру. Первые два-три раза лично. В течение всей ночи с 3 на 4 октября – через Аркадия Мурашева (бывшего начальника ГУ ВД Москвы), находившегося постоянно рядом с приемной мэра.

Прибыли отряды медиков из Центроспаса. Медицинская дружина насчитывала более ста человек. Развернулись и подготовились к приему раненных, а также организовали  в штабе дружины два пункта приема крови от доноров. В 17 часов Владислов Крайник подогнал к мэрии пожарную машину, и с нее выступали люди на стихийном митинге, Я с этой трибуны призывал людей записываться в народные дружины.

К 18 часам штабом было выдано около 6 тысяч трехцветных (цвета российского флага) повязок дружинников, в отличие от красных повязок дружинников, выданных у российского парламента. Выступали с нее Руслан Мирошник, Вячеслав Крайник, Лев Пономарев, Новодворская. Потом, когда часов с 20 пошел организованный митинг, и выступающие говорили уже с балкона мэрии, машину отогнали, конечно.

Мы подсчитывали потом, и по нашим подсчетам оказалось, что вокруг Белого дома в тот день и ночь было. около 0,1- 0,15 процента населения Москвы, а возле мэрии – где-то порядка 0.5-0.6 процента. Только повязок дружинника на фоне трехцветного триколора было выдано вновь принятым в народную дружину 16 000 , да плюс резерв около 20 000 человек в огружных штабах. Я имею в виду не только тех, кто находился на Тверской, но и на наших баррикадах – на Васильевском спуске, за Центральным телеграфом, на улицах Никитской, Станкевича и всех прилегающих к Моссовету улицах.

Искренне жаль, что трехцветные повязки нынешнее руководство города отменило , заменив их вновь на повязки красного цвета, с которыми 3-4 октября штурмовали Останкино бойцы генерала Макашова. Правда, при смене повязок звучала убедительная аргументация, что они должны совпадать по цвету с городским знаменем, а поскольку московский герб – на Георгий Победоносец красном фоне, то и повязки дружинников в Москве стали опять красные, как в былые советские времена.

К 18 часам у нас уже было построено 25 баррикад по всему центру Москвы, в основном вокруг Мэрии, Центрального телеграфа, по улице Тверской. В той обстановке, по сути, в начавшейся гражданской войне, очень трудно было определять, кто свой, а кто чужой. Не в формы же военные люди были одеты.

И в городской дружине люди тоже разделились в отношении 1:10. Примерно 1/10 часть поддерживала КПРФ и Трудовую Россию. Руководство, например, дружины Центрального административного округа, кроме дружины Замоскворечья, поддерживало Парламент и свою коммунистическую партию и как мне доложили, их видели в Доме Советов РСФСР. В городском штабе ряд сотрудников тоже в течение трех дней не появлялись на работе, впоследствии они мне доложили, что не знали, что делается в Москве, поскольку на даче не слушали радио, а телевизор не работал. Это идеологические разногласия явственно сказались в октябрьские дни.

 И конечно, как мы добывали информацию в интересах мэрии, так и с той стороны добывали информацию в интересах Белого дома. Под вечер пришел ко мне депутат Верховного Совета Виталий Уражцев. Мы с ним были давно знакомы. Он говорит: «Толя, президент Руцкой нуждается в тебе». Я ему отвечаю: «У меня свой долг, и я его буду выполнять. Я – сторонник Ельцина». Спустя полгода я встретился с Уражцевым около Исторического музея он шел в колонне после возложения венков у могилы Неизвестного солдата, и он мне прокричал: «Цыганок – предатель!».

 Что касается большей части милиции и ФСБ то они в условиях начала гражданской войны (как и армия, по большому счету, предали своего президента) попряталась и охраняли сами себя. Будем говорить откровенно – город в ту ночь нашей армией был оставлен на произвол судьбы. Но с начальником ГУВД генерал- лейтенантом милиции В.И. Панкратовым у нас на тот момент было налажено очень хорошее, рабочее взаимодействие. Мы постоянно обменивались информацией. О штурме мэрии на Арбате мы доложили мэру буквально через 15 минут.

В 23.30 стало известно, что комендантом Москвы назначен заместитель министра внутренних дел генерал-лейтенант милиции Александр Куликов, и до меня довели сведения о его назначении и распоряжениях о введении в городе чрезвычайного положения.

Снова, как в 91 году, обратились к нам сотрудники Мосфильма и предложили, если потребуется, подогнать к нам более 100 единиц бронетехники, которую они используют для съемок. Только попросили оказать помощь в заправке машин. Танки и бронемошины могли подойти во второй половине 4 октября. Президент «Автолайна» готовил к продаже – покрасил, провел техническое обслуживание – 9 БРДМ (боевых разведывательно-дозорных машин) и привел их ко мне на Тверскую. Естественно, без вооружения и радиостанций. Одну машину притащили на буксире, и она три дня простояла рядом с входом городского штаба Народных дружин. Все исправные бронетранспортеры я отправил на баррикады, а машину требующую ремонта поставили рядом с памятником Юрию Долгорукову. Эту несчастную машину в ночь с 3на 4 октября атаковали раза три и Служба безопасности президента и милицейский ОМОН, пока мы ее не затащили во двор дома № 8 по Тверской, где располагался городской штаб.

Мы посылали людей охранять разные важные объекты – к примеру, газету «Известия», радиостанцию «Эхо Москвы» (она тогда помещалась на Пятницкой улице). Причем наши люди были без оружия, они должны были только образовать живое кольцо вокруг этих объектов. В 21.30 с балкона мэрии выступил Константин Боровой и потребовал раздать оружие людям, собравшимся на площади. В 21.30 с балкона мэрии Константин Боровой потребовал у российского правительства раздать оружие собравшимся на площади москвичам, ведь ситуация развивалась непредсказуемо. Мы тогда связались с Егором Гайдаром, Гайдаром (через Сашу Долгалева) тот нам пообещал, что даст распоряжение МЧС о выдаче под мою ответственность несколько тысяч автоматов.

Этот вопрос в течение ночи 4 октября поднимался несколько раз. Эрнест Александрович Бакиров несколько раз уточнял: « Анатолий Дмитриевич! Вы оружие еще не выдали. В штабе готовились списки, уточнялись паспортные данные, об этом помнится даже «Интерфакс» дал информацию, что в Московском городском штабе народных дружин готовятся к выдаче оружие. Вопрос о выдаче оружия дружинникам в течение ночи 3 на 4 октября Лужковым и Бакировым поднимался несколько раз, но утром, около 4-5 часов, Бакиров спросил у меня: «Оружие еще не выдавал?». И запретил выдавать оружие дружинникам, поскольку в Москву стали прибывать самолетами ОМОНа из регионов, вызванные министром внутренних дел Ериным.

В городском штабе шло формирование отряда из военнослужащих, которых намечалось вооружить. Из общего числа дружинников около двух с половиной тысяч были офицеры и прапорщики. Практически был сформирован офицерский полк. Я не сомневаюсь, что это формирование могло бы выполнить поставленную задачу.

 Днем 3 октября и в ночь на 4 октября в помещении штаба и рядом с ним Центроспасом были развернули два донорских пункта, на которых в течение всей ночи был организован прием донорской крови. Один в помещении городского штаба (Тверская 8), а другой прямо на улице в трех автобусах.

 Около часа ночи был объявлен указ президента о введении чрезвычайного положения в Москве. Одним из пунктов указа был раздел о закрытии коммунистических газет. Между часом и двумя ночи мы стали высылать дружинников на закрытие газет, «Советская Россия», «День», «Правда», «Литературная Россия», «Пульс Тушина». Мне докладывали, что все прошло очень спокойно. Особенно никто не возмущался. Из полумиллионного отряда самой крупной организации Компартии России не нашлось даже десятка коммунистов, готовых защищать свою газету. Часть тиража привезли в помещение городского штаба народных дружин, где они валялись до 7 октября при входе и под лестничным маршем, часть складировали на улице. Из половины пачек были сложены импровизированные нары, на которых отдыхали дружинники. Об этом закрытии газет прошла только маленькая заметка в «Аргументах и фактах», где было сообщение дружинника Михайлова из оперативного отряда «ОКДОР», которым командовал продюсер Руслан Мирошник. Не обошлось и без накладок. Утром 7 октября выйдя из штаба я увидел, что рядом с памятником Юрию Долгорукову горит костер из газет. Какой то умник из штаба дал каманду:» Убрать валявшиеся газеты!», и вместо того , чтобы загрузить в грузовую машину и вывезти этот мусор, ничего умнее не придумали чтобы их сжечь на площади.

В ноль часов 4 октября пришла информация о том, что создан военный штаб, который располагался в здании Правительства РФ на Старой площади. Руководителем этого штаба, который должен был взаимодействовать со всеми воинскими структурами, был назначен генерал – армии Константин Иванович Кобец. Я с Константином Ивановичем был знаком хорошо, служил под его руководством и в штабе обороны Дома Советов РСФСР и в Комитете военной реформы при Государственном Совете СССР.  

 Где-то под утро от профсоюза авиадиспетчеров России стало известно, что в небе под Москвой находятся 38 самолетов, которые якобы вызывал Руцкой. Я доложил об этом Эрнесту Александровичу Бакирову, он предложил мне связаться с Константином Ивановичем Кобецом, чтобы выяснить, чьи войска загружены на самолеты. И снова, как в 91 году, диспетчеры затягивали посадку самолетов, - мол, не готовы к приему такого большого числа. Константин Иванович потом подтвердил, что эти самолеты летят по распоряжению не Руцкого, а Правительства России.

А были и другие примеры. Я только позднее узнал, что среди нас была группа каскадеров под руководством Андрея Ростоцкого, во дворе за аркой находилось несколько групп «братков». Как и в августе 1991 года, начали формироваться отряды по принадлежности (десантники, афганцы, казаки).

 Где-то ночью приходит ко мне войсковой старшина и объявляет: «Сотня Всевеликого Войска Донского, в количестве 400 человек, прибыла в Ваше распоряжение для защиты Президента Ельцина». Примерно в это время мне сообщили, что в гостинице «Россия» формируются отряды для поддержки Руцкого и Хасбулатова. Очень удачно, что донские казаки оказались под рукой. Именно эта сотня выселяла из гостиницы «Россия» множество поддерживавших парламент чеченцев, собравшихся по призыву тогдашнего главы парламента Руслана Хасбулатова, поскольку находящаяся там милиция пасовала перед бумагами с подписями Руцкого и Хасбулатова. Вполне возможно, что это была первая «зачистка» в Москве. Потом, в течение одного или двух, дней казаки участвовали в прочесывании лесопарковых зон на территории Москвы. Войсковому старшине я передал обращение к командованию Войска Донского об их поощрении. Казакам мы организовали выдачу сухих пайков на обратную дорогу.

 В штабе организовали выдачу справок для москвичей (для предъявления по месту работы или учебы), в которой говорилось, что такой-то гражданин два или три дня выполнял задачи по обеспечению правопорядка в столице по распоряжение правительства Москвы. Тогда ведь 2/3 директоров предприятий в Москве поддержали Верховный Совет РСФСР, и они грозили людям увольнениями за прогул. Городским штабом дружины тогда выдали только москвичам более 3 700 таких удостоверений.

Но ситуация гражданской войны – очень непростая и неоднозначная. Было распоряжение Президента о прекращении деятельности советов всех уровней, и в Москве мои дружинники это распоряжение выполняли. Во главе Октябрьского райсовета стоял мой друг Юра Качанов. Он действительно был убежденным сторонником Хасбулатова, то есть на той момент моим "противником". Но я счел своим долгом его предупредить, чтобы он из здания Райсовета ушел. А семья его несколько дней жила в моей квартире. Я и сегодня думаю, что поступил правильно. Такие вот бывают коллизии во время гражданской смуты.

 Миф о тысячах погибших, которых якобы вывозили на баржах по Москве реке, до сих пор гуляет в красной прессе. Фактически в те дни погибло с обеих сторон 147 человек и 370 раненых, но подчеркиваю: среди них не было ни одного парламентария. Точное количество раненых неизвестно, те раненные, которые поддерживали парламент, в первое время после 3-4 октября прятались. Во всяком случае, Баркашова нашли в госпитале спустя неделю. До сих пор я считаю, что большая ошибка власти – прекращение уголовных дел и объявление амнистии людям, стрелявшим по гражданским лицам, сотрудникам милиции и армии. Никто так и не понес ответственности. А ведь погибло 147 человек. Не тысячи, конечно, - все эти бредовые разговоры про баржи, вывозившие горы трупов, я отметаю. Это просто невозможно.

С какой стороны, каким образом, кто виноват? Ответов мы так и не имеем. Считаю, что объявление амнистии и прекращение уголовных дел по факту гибели людей на улицах города это принципиальная ошибка Б.Ельцина И это открывает дорогу попыткам самосуда, и не секрет, такие случаи были.

Вот с чем не справились ни милиция, ни внутренние войска, ни армия , и мы дружина в том числе я считаю, - это с тем, что не смогли поставить какие-то заслоны зевакам, и народ хлынул в самые опасные места. Во время обстрела Дома Советов РСФСР зеваки сидели на мосту , оьбсуждая какими болванками лупят по зданию танки калибра 100 или 120 миллиметров? Поэтому моральную ответственность за кого-то из тех 147 погибших и 372 раненных несет и правительство Москвы.

Начиная с 5 октября, большое число боевиков и их пособников пряталось по Москве. Особенно тяжелое положение сложилось в Северо-Восточном округе, где расположен Телецентр Останкино, и почему-то в Северо-Западном в лесном массиве Серебряного бора. Наши дружинники занимались совместно с внутренними войсками и милицией их поиском. Тесный рабочий контакт у меня был в эти дни с Аркадием Мурашовым, возглавлявшим одно время ГУВД Москвы. Тогда на совещаниях в правительстве, где обсуждались варианты возрождения народных дружин он был противником их создания. Но когда ранним утром 6 октября мы с ним поехали домой (мыжили рядом на Юго- Западе) на его машине позавтракать хоть наконец по-человечески , я его спросил, помня о его возражениях : «Ну как, нужны были народные дружины?». И он признал все-таки, что мы оказались на нужном месте и вовремя.

За работу народных дружин в эти дни несколько человек получили правительственные награды. Но многие тысячи людей, в том числе и большая часть офицеров, которые тогда были с нами, не ждали никаких наград и не обращались даже за благодарственными грамотами. Они считали, что просто исполнили свой долг, хотя по распоряжению мэра были подготовлены благодарственные письма и мы в городском штабе в течении трех месяцев вручали эти письма на основании списков оставшихся после событий у меня в штабе.

Дата — 06 Октября 2009 года
Опубликовано — Архив статей автора.