Россия и США сокращают ракеты: кто больше от этого выиграет?Только что вступил в силу новый российско-американский Договор о сокращении стратегических наступательных вооружений (ДСНВ) [обсуждение]

ЯДЕРНАЯ АРИФМЕТИКА

Виктор Баранец (В. Б.): - ДСНВ вступил в силу, но в обществе и в армии идут яростные споры: что выиграла, а что проиграла Россия, заключив с американцами этот договор? Не обдурили ли нас США? Даже среди разбирающихся в этих вопросах аналитиков нет единства. Может, вы сегодня нам растолкуете, что к чему? Предлагаю начать дуэль с главного: какие ракеты и на сколько мы будем сокращать? Право «первого выстрела» (по алфавиту) предоставляется Белову.

Петр Белов (П. Б.): - В договоре есть два ключевых параметра, которые лимитируются. Это общее число носителей ядерных боеголовок, под которыми подразумеваются баллистические ракеты подводных лодок, межконтинентальные баллистические ракеты и стратегические бомбардировщики с авиабомбами и крылатыми ракетами воздушного базирования. Общее число носителей у каждой стороны не может быть более 800. Из них 700 должны быть в состоянии готовности к боевому применению, или, как сейчас говорят, оперативно развернутыми. И общее количество ядерных боеголовок на этих носителях не должно превышать 1550 единиц. Если сопоставить это с требованиями еще действующего Договора о сокращении стратегических наступательных потенциалов (СНП), то эта цифра по боеголовкам примерно на 40% меньше.

В. Б.: - Анатолий Дмитриевич, вы с цифрами, названными Беловым, согласны?

Анатолий Цыганок (А. Ц.): - Я согласен.

В. Б.: - Тогда второй вопрос. А что в договоре можно считать плюсом для России, а что минусом?

П. Б.: - На первый взгляд плюс для России в том, что США согласились опуститься до названных выше параметров. Но если разобраться более детально, то это не совсем так. Фактически договором введена новая процедура подсчета. Ну например, стратегический бомбардировщик засчитывается как носитель одного ядерного боезаряда. На самом деле даже старые американские бомбардировщики могут нести их до 20 штук. Что касается так называемой возможности увеличить число боезарядов, например, установив большее число ядерных боеголовок на ракеты (это иногда называют возвратным потенциалом), то с учетом этого в нужный момент США могут увеличить установленный СНВ-3 потолок - 1550 ядерных боезарядов - примерно в 2,5 раза. Россия же такой возможностью не обладает, поскольку физически мы уже имеем число носителей меньше заданного лимита, то есть 800 носителей. Хуже того, я бы еще подчеркнул, что в число носителей ядерных боезарядов не включены крылатые ракеты морского базирования. Они могут нести такие заряды. По их количеству США многократно превосходят нас. И тут никакой пользы я лично не вижу для России. США же выгодно любое сокращение числа носителей и ядерных боезарядов, поскольку они разрабатывают систему ПРО, а она рассчитана на парирование лишь ограниченного удара. И чем меньше у противника боеголовок, тем дешевле будет создаваемая ПРО. К сожалению, договор никак не ограничил возможности США по ее дальнейшему развитию.

Анатолий Цыганок, руководитель Центра военного прогнозирования Института политического и военного анализа, полковник в отставке, кандидат военных наук, профессор Академии военных наук, доцент факультета мировой политики МГУ. А. Ц.: - Но даже при всем при этом Россия сейчас не поддалась давлению американцев и заключила выгодный для себя договор! Почему выгодный? Во-первых, американцы до 2009 года контролировали постоянное производство наших ракет на Воткинском заводе в Удмуртии. Причем американцы не только следили за производством этих ракет. Они даже отслеживали маршрут продвижения ракетных установок по России. По новому договору такой роскоши мы им больше не предоставим. Это один плюс. И второй. Если США будут строить свою ПРО в Европе, мы можем выйти в любой момент из ДСНВ.

П. Б.: - Стоп, стоп, Анатолий Дмитриевич, при чем здесь ДСНВ и американский контроль за производством ракет на Воткинском заводе? При чем здесь контроль за способом несения боевого дежурства ракетными комплексами? Да, это было в договоре СНВ-1, но этот договор расценивается многими в России как предательский. Если мы сейчас не пошли на эту глупость, я думаю, это никак не есть достоинство договора. Оценивать ДСНВ надо по тому тексту, который в нем есть, а не по тому, чего в нем нет...

А. Ц.: - А я считаю наоборот: именно достоинство этого договора, что мы отказались от тех договоренностей, которые были не в интересах России. Это главное.

В. Б.: - А если конкретно?

А. Ц.: - А если конкретно, то теперь американские разведчики не будут денно и нощно сидеть на нашем Воткинском ракетном заводе, где они по прежнему договору жили! И все насквозь вынюхивали.

ПЛЮСЫ И МИНУСЫ

В. Б.: - Петр Григорьевич, а вы, значит, не находите никаких выгод для России в ДСНВ?

П. Б.: - Я вижу серьезные упущения. Например, нас обязали представлять телеметрическую информацию, которая передается с борта летящих ракет в радиоэфир. А информация эта содержит все сведения о том, какие команды выдает система управления, как они выполняются, какой импульс силы придается, какой вектор скорости сообщается, в том числе и боевому оснащению. И эта информация нужна только разработчику, поскольку она призвана установить место возможного отказа летящей ракеты. Она никак не нужна для контроля соблюдения положений ДСНВ! Она нужна США для тонкой настройки создаваемой системы ПРО, чтобы точнее прогнозировать траекторию полета ракет с боеголовками и эффективно либо меньшими ресурсами уничтожать те, которые могут быть запущены в сторону США.

А. Ц.: - А я считаю, что еще один плюс в том, что в новом договоре нет ограничений на число боевых блоков в головных частях. Нет в этом договоре и ряда неприятных ограничений для подвижной группировки РВСН. Ни слова нет о создании боевых железнодорожных ракетных комплексов (БЖРК). Мы сейчас имеем полное право развернуть БЖРК. А это американцам как серпом по одному месту... И еще один плюс. В договоре нет ограничений на площадь района блокирования «Тополь-М».

В. Б.: - Уточните для читателей, что такое «район блокирования»?

А. Ц.: - Дело в том, что в предыдущем договоре все ракетные части, которые выходят на стартовые позиции, обязаны были заранее предупредить американцев, где они находятся, в каком районе. Теперь этого нет.

ЧЕГО ДОБИВАЛИСЬ АМЕРИКАНЦЫ?

В. Б.: - А почему в американском конгрессе так долго не соглашались ратифицировать договор? 14 заседаний за 8 месяцев! А у нас в парламенте как-то все быстренько прошло?

П. Б.: - Там все стопорилось по чисто политическим соображениям. Ведь республиканцы считают, что все достижения Обамы приносят очки лишь их конкурентам - демократической партии. Поэтому они торговались долгое время. Но потом, когда им стали разъяснять выгодность договора свои же представители - три бывших министра обороны и два бывших госсекретаря, - что нельзя ставить партийные интересы выше государственных, они наконец сдались. Правда, выторговав очень серьезное финансирование на дальнейшее развитие стратегических ядерных сил. Такова позиция сената, который в своей резолюции о согласии ратифицировать договор исключил ряд важных положений. Например, о том, что нужно увязывать стратегические наступательные вооружения с их ПРО, чего так добивалась Россия. Американцы же отмели это положение поправками, - мол, нет тут никакой связи, и они впредь будут развивать свою систему ПРО. К тому же они четко ограничили порядок сдачи документов по ДСНВ, что делает правомочным его вступление в силу лишь после того, как президент Обама доложит сенату, что он начал переговоры с Россией еще и о сокращении тактического ядерного оружия. Вот эти два крайне важных и принципиальных момента (выгодных США) и были зафиксированы в резолюции их сената.

А. Ц.: - Если говорить о преамбуле сената и преамбуле Госдумы, фактически на договор они не влияют. Не только мы можем выйти из ДСНВ, если увидим угрозу в ПРО США, но и американцы... еще быстрее могут выйти.

В. Б.: - Когда Россия готовила проект ДСНВ, то в нем закладывалась прямая связь между сокращением СНВ и американской ПРО. Эта цель достигнута в договоре?

П. Б.: - Это проведено по нашему настоянию в преамбуле к договору. Но американский сенат в своей резолюции потребовал от своего президента не считать положения российской преамбулы обязательными для США. И даже не рекомендовал России ссылаться на развитие их ПРО как на повод для возможного выхода из ДСНВ.

В. Б.: - Анатолий Дмитриевич, Россия и США так и не сошлись в договоре по важнейшему вопросу. Не получилось. Вы согласны?

А. Ц.: - Да, это так.

П. Б.: - К тому же в американской резолюции упоминается, что США будут продолжать усилия по созданию ПРО, предназначенной для парирования ограниченного удара. Ведь этого требует их закон 1999 года, где предписано ввести ее в строй, как только «это станет технологически возможно». Эта самая мощная в мире российская баллистическая ракета в наших войсках скромно именуется Р-36М. Американцы дали ей грозное прозвище - «Сатана».

ОТКРЫТАЯ ФОРТОЧКА

В. Б.: - А в своей резолюции к договору российская сторона записала, что может выйти из него, как только обнаружится, что американская ПРО в Европе достигла готовности. А есть критерии этой готовности?

П. Б.: - Никаких конкретных критериев в нашем законе о ратификации ДСНВ нет.

А. Ц.: - У американцев развязаны руки. Не прописана нормативная база. Не определено, что является системой ПРО... Да, действительно, мы уступили позицию об обмене информацией об испытательных пусках. Но это не так уж и страшно для России. Пуски-то будут примерно раз в год...

ОРУЖИЕ С КИТАЙСКИМ ИМЕНЕМ ТЯО

В. Б.: - А почему США решили увязать ДСНВ с нашим тактическим ядерным оружием (ТЯО) - ракетами малого радиуса действия, которые до Америки явно не долетят?

П. Б.: - Для США по большому счету наше тактическое ядерное оружие не несет никакой серьезной угрозы. Скорее для их союзников. Ведь, учитывая колоссальный перевес в обычных вооружениях НАТО, мы как-то можем компенсировать его наличием тактического ядерного оружия на западном направлении, в Европе. Да и на восточном. Для нас в такой ситуации это оружие жизненно важно. И, ставя вопрос о начале таких переговоров, США пытаются лишить нас и этого козыря.

А. Ц.: - Сейчас в США и странах НАТО примерно 400 - 500 тактических ядерных зарядов. В России - примерно 1500. Хотя американцы считают, что у нас его в два раза больше. Вот этого преимущества они и хотят нас лишить.

В. Б.: - Какая-то странная ситуация. Вот уже вступил в действие ДСНВ. Но при этом каждая из сторон не пошла на компромисс по той же ПРО. Каждая тут осталась в своих окопах. А что же тогда ждет договор впереди? Как он будет выполняться?

П. Б.: - Я полагаю, Россия будет строго выполнять договор. А США будут выполнять резолюцию их сената. По идее такое несовпадение могло бы стать препятствием на пути формального выполнения ДСНВ, но есть печальный опыт, когда наша страна строго следует таким международным договорам, даже если они не ратифицированы. Например, СНВ-2. Его 8 лет не ратифицировали, но в течение всех восьми лет мы строго соблюдали его положение. Они касались уничтожения многозарядных шахтных ракет, наиболее эффективного средства, которое способно преодолеть ПРО. В чем разница между СНВ-1 и СНВ-3

ДО ЧЕГО ДОДУМАЛАСЬ ДУМА

А. Ц.: - А вот я не думаю, что так все страшно. Хотя Россия действительно порой выполняет некоторые международные договоренности даже себе во вред. Но этот договор нужен России! Другое дело, как она воспользуется им, чтобы не уронить свой ядерный щит. Я тут прежде всего имею в виду шахтные ракеты. Тут у нас есть серьезные проблемы. Наш арсенал стареет, обновляется медленно. И я вот еще о чем думаю. Большая часть шахтных ракет делала Украина. Украинцы смогли бы продлить жизнь нашим ракетам, их гарантийный срок.

П. Б.: - Согласен с вами. И хотел бы отдать должное нашим парламентариям: в одном из заявлений они впервые открыто поставили вопрос о необходимости возобновить кооперацию с Украиной. И это здорово. Так как без подобного сотрудничества наш Воткинск, к сожалению, один не вытянет проблему.

В. Б.: - А как вы связываете все это с выполнением ДСНВ?

П. Б.: - В этом договоре нет ограничений. Поэтому в создавшейся ситуации нам можно было бы делать ракеты с использованием украинских технологий. Это большой плюс. Мы поступим недальновидно, если не воспользуемся возможностями украинского военно-промышленного комплекса...

А. Ц.: - Да, его ведущие позиции в мире общепризнанны. Да и мне самому приходилось бывать в Днепропетровске, где во времена СССР делались лучшие в мире ракеты. Их производство сохранилось до сих пор, но только не в качестве боевых, а мирных средств для запуска спутников с плавучей морской платформы...

В. Б.: - Договор касается сокращения стратегических наступательных вооружений, а Белов и Цыганок вдруг заговорили о кооперации с Украиной? Мы что, все же сокращаться собираемся или строить новые ракеты?

П. Б.: - Надо четко понимать, что та же ракета «Воевода» - это хоть и «железо», но уж очень тонкое и сложное, а потому и оно со временем постепенно устает. И его рано или поздно придется заменять. Но только нельзя делать это преждевременно, чего так хотят американцы, назвавшие эту ракету «Сатаной». И уж тем более - не за их деньги, которые США готовы выделить на это согласно пресловутой «программе Нанна - Лугара». А без Украины мы не в состоянии ни делать подобные новые ракеты, ни ремонтировать старые. Наш Воткинский завод, к сожалению, не сможет, а вот днепропетровский сможет. И именно поэтому мы должны кооперироваться с Украиной. Ведь без этого нам не выполнить ДСНВ в части разрешенных им лимитов по числу межконтинентальных и морских баллистических ракет.

В. Б.: - Какой-то парадокс!

А. Ц.: - Нет никакого противоречия. Кооперация с Украиной нужна, чтобы вписаться в рамки договора, которые нам разрешены. Ибо министр обороны России в Совете Федерации и Госдуме разъяснял: чтобы нам выйти на рамки этого договора, потребуется 10 лет. Но самим нам никогда не выйти, поэтому нужна кооперация. Чтобы быть в рамках договора и не нарушать его...

Дата — 19 Февраля 2011 года
Опубликовано — Комсомольская прова .15.02.2010